Войти на сайт
График работы:
пн-пт: 10:00-20:00
сб-вс: 10:00-18:00

ЭЦ ТУРБАЗА

Украина, 40001, г. Сумы
ул. Герасима Кондратьева, 6  


Это было за год до Хатыни: из воспоминаний очевидцев

Это было за год до Хатыни: из воспоминаний очевидцев 19.06.2014

Это было за год до Хатыни: из воспоминаний очевидцев

Село Новая Слобода, что на ПУТИВЛЬЩИНЫ, к сожалению, называют украинской Хатынью. 7 июля 1942 гитлеровцами за связь с партизанами было уничтожено 586 его жителей, из них 70 - дети до десяти лет. Те, кому удалось выжить в тот страшный день, вспоминают:

Чернякова Татьяна Егоровна, 1928 г.р.

"7 июля рано утром мы были дома, иметь хлопотала у печки, пекла хлеб для партизан. Нас, детей, было четверо: Иван-16 лет, я, Василий-11 лет и Миша-6 лет. Мы были в доме, мать не пускала на улицу, чтобы не слонялись, там были чужие солдаты. Затем началась стрельба. Стреляли сверху от Дубровки. Сначала нам было смешно, как пролетали пули мимо окна и свистели. Затем загорелась дом соседей. Мать сказала, чтобы мы бежали прятаться в ров за городом. Туда мы не смогли добежать и поэтому вместе со всеми побежали на Ковалевку. Я тянула за руку Мишка, во второй руке держала детское одеяло. Было очень страшно. По нам стреляли, а мы бежали, кто-то падал убит, кто-то ранен. Мамы с нами не было. Она была беременна, поэтому бежать с нами ей было трудно. С братом Иваном мама спряталась в канаве, у дороги.

Мы добежали до дома Тишаева М.П. Забежали в дом, а там людей полно, все плачут, молятся, жарко, дышать нечем. Я с Мишей протиснулась к фронтальной комнаты. Вместе с ним залезли под кровать, а Василий не залез с нами, я о нем не вспомнила. К этому времени наказываю себя, не спрятала Василия.

Люди не знали, что делать. Там была женщина, звали ее Нина. Она предложила впереди поставить детей, всем поднять руки вверх и кричать, что мы не партизаны. И убийцам было все равно, то дети или женщины, они пришли убивать. Было их двое, с автоматами. Стали они на пороге и начали всех расстреливать. Я успела вновь спрятаться под кровать и Мишка затянула с собой, а Василий с соседской девушкой Ульяной (Дидкова Ульяна Митрофановна) не скрыты. Затем мадьяры вышли из дома, бросили гранаты в окна, чтобы добить оставшихся в живых и ушли со двора. Те, кто уцелели, бросились бежать через огороды, в лозу. Я тоже побежала с Мишкой, а Василию и Улянци гранатой побило ноги. Было много раненых, все кричали и просили пить.

Через некоторое время люди, которые остались живыми, начали выходить из своих убежищ. Мы с братом пошли домой. Мать и Иван были живы. Они все время просидели в канаве. Многих женщин убили под забором, они прятались. Живые начали хоронить погибших. Хоронили на Митрофанова огороде. Вырыли яму и начали всех сносить к могиле и класть рядом. Мать где-то нашла коня и привезла брата. Переодела она ему чистую рубашку, а штанишки было никак надеть. В общей могиле ему не хватило места, тогда мать с Иваном выкопали рядом вторую могилу, сделали подкоп и похоронили Василия. Вечером пошли ночевать к соседям, ибо идти прятаться в болоте маме было трудно. И кто там спал той ночью, все плакали, и всем было не понятно за что нас так убивали.

На второй день пришли партизаны, они помогли раненым, чем могли. Наш старший брат, Черняков Иван Егорович, пошел с ними в отряд".

Дидкова (Чернякова) Анна Ивановна, 1933 г.р.

"Во время войны мы жили на Байдаривци (ул. Набережная). 6 июля на нашей улице днем ​​были полицаи и предупредили всех, чтобы никто не прятался, потому что тех будут убивать, как партизан. Вечером приехали люди от партизан, привезли муку и раздали по домам печь хлеб. 7 июля утром мать только посадила хлеб в печь, как началась стрельба. Стреляли с горы от Дубровки (небольшой гаек над городам). Первой загорелся Митрофановны дом (Дидкова Митрофана Ивановича). Мы выбежали из дома, мама (Чернякова Юфимия Егоровна) побежала сначала по дороге, а затем остановилась у женщин, стоявших у дома Горкин. А я побежала дальше в село вместе с другими. Нам стреляли в спину, много убили людей на дороге. Рядом со мной бежала Тишаева Евдокия Степановна, лет пяти. Ее убили, а младшую сестру были ранены. Так они и упали на дороге. Еще падало много людей. Мы все бежали в дом Тишаева Михаила Петровича, потому что она была кирпичная и покрыта зализом.Там можно было укрыться от пуль. В доме было много людей: женщины, дети, старики. Я протиснулась внутрь, и тут началась стрельба в доме Богдановых. Было слышно, как кричали люди, потом все затихло. Те, кто стояли у окон, рассказывали, что там было. Затем в дом вошли двое, мы все стали кричать, что здесь не партизан, здесь только дети, женщины и старики. Убийцы ничего не слушали, они стали на пороге и начали убивать людей из автоматов. Стоявших ближе к двери, убили сразу, много было раненых. Как все кричали! Не дай Бог еще такое слышать. Затем каратели вышли и начали в окна бросать гранаты. Что здесь делалось! Многим ноги видирвало, столько было крови на полу, многих разорвало гранатами. Раненые очень кричали и все просили пить. Неподалеку от меня были Дидкова Ульяна Митрофановна, 1930 г.р. и Черняков Василий Егорович, 1933 г.р. У их ног разорвалась граната и детей разорвало на моих глазах. Это был ужас. Меня ранены осколками в ногу в 4-х местах. Какими-то тряпками я перев решила ногу и начала вылезать из дома. Те, кто остались живы, побежали из дома прятаться в лозу за огородами, а я полезла через лог к ​​ручью, потому что очень хотела пить. Там еще ползли раненые, но я не помню, кто там был. А потом я потеряла сознание и очнулась, когда меня несла иметь на руках. Она донесла меня к колодцу и вытащила ведро воды. Я выпила почти полведра, так мне хотелось пить. Мать принесла меня домой. Главная наша была почти целой, но кто-то сказал, что идут немцы, и иметь понесла меня прятать в конопле. Так мы там и были до вечера. А потом всех раненых перенесли в Исаев дом, ближе к лесу. Когда хоронили убитых, не знаю, мне было очень больно и тяжело. В доме со мной были: Колоногов Анатолий, лет четырех (он был Поколота штыком, но остался жив); Колоногов Николай Иванович, до двух лет (у него были выколоты глаза, он умер где-то через неделю); Черняков Матвей Алексеевич, дед лет семи десяти (был ранен в грудь, скончался тоже через неделю). Еще были ранены, но я уже не помню их фамилий.

На второй день приехали партизаны, привезли лекарства, сделали перевязки, оставили бинтов, йода. Я была очень слабой, и мать меня почти все лето выносила на солнце, клала на коцу во дворе, или в саду. Так я выздоровела и осталась жива ".

Белокопытова (Михайлова) Пелагея Михайловна, 1931 г.р.

"6 июля в наш двор пришли полицейские и предупредили, чтобы 7 числа все были дома, возле дома. А если мы будем прятаться, то нас убьют.

Утром 7 июля все было как всегда, никто не ожидал беды. На Байдаривци сначала послышался стрельба, потом начали гореть дома, дым поднимался столбом. Я со своими родными и соседями побежала прятаться в подвал. Подвал был большой, там стояли две цистерны для горючего. Некоторые спрятался в цистерны. Мадьяры подошли в подвал. Людей в нем было много, женщины с детьми, старики. Убийцы сначала бросили в подвал штук 7 гранат. Началась паника, люди кричали, прятались за выступы, за цистерны. Тогда и затоптали двух детей Свиридкинои Авдотьи. Затем мадьяры сказали, чтобы все выходили. Все начали выбегать из подвала. Против входа стояли каратели и расстреливали людей, выбегали. Ужасно и вспоминать, что там было. Людей убивали, резали. Наряду с подвалом горела хата, между этой домом и подвалом был высокий забор.

Убийцы заставили людей бежать к забору, чтобы перелезть и спастись, а сами стреляли по ним из автоматов. Из подвала я вышла со старшей сестрой Анной. Впереди нас бежала соседка Махлайова Федора с девочкой Зиной на руках. Позади нас разорвалась граната, осколками были убиты мою сестру, а соседке оторвало руку и была убита ее дочь.

Вместе со всеми я побежала к забору, но меня все отталкивали, я падала, снова поднималась и карабкалась на плетень, чтобы перелезть на другую сторону. Тин под тяжестью тел убитых начал клониться, между домом и забором появилась щель. Я хотела пролезть в эту щель. Подлезла, просунула голову и увидела, что по ту сторону стоит каратель с автоматом. Он приставил мне к голове автомат, а потом отвел в сторону и выстрелил. Я упала на убитых. Сколько лежала - не знаю. Затем прозвучал сигнал и все каратели побежали к мосту. Среди убитых была девочка с разорванным животом. Она очень кричала. Некоторое мадьяр, бежавший из Ковалевки, выстрелил, чтобы добить ребенок и попал мне в ногу. Было очень больно. Далее я только помню, что нашел меня Дидков Василий Иванович и вынес на ровное место. Затем он сказал маме, и та меня забрала, перев решила рану. Чуть позже мы пошли прятать мою сестру Анну и дедушку и бабушку, которых тоже был убит. Не дай Бог пережить такой кошмар.

Главная наша сгорела вся, ночевали мы в окопе на огороде. Утром пришли партизаны, сделали мне перевязывать связи, а потом мама, я и двое моих братьев пошли в село Мачулища. Через неделю мы вернулись домой. Жили в чужой хате, где не было ни крыши, ни потолка, и как шел дождь, прятались под печь, под стол. К зиме как-то отгородили уголок, да так и промучились, пока отец не пришел с войны ".

Колосова Устье Гавриловна, 1927 г.р.

"Летом я жила на хуторе Сибилиця, в няньках. В наших родственников был маленький ребенок, и ее некому было ухаживать, вот я им и помогала. Около 10 часов прибежал какой-то парень, весь в грязи, в крови и рассказал, что делалось в Слободе. Он сказал, что на Ковалевке и Байдаривци всех убивают. Я все бросила и побежала домой, к матери. Почти всю дорогу плакала. Подошла к первой дома, и там остановил меня дед Васиян (Черняков Василий Андреевич). Он сказал, чтобы я немного подождала, а то как раз стреляют на нашей улице. Над домами стоял дым, слышались человеческие крики. Долго я стоять не могла и побежала через луг на свою улицу. На лугу, ближе к селу, лежали убитые, стонали раненые. На улице тоже лежали убитые, горели дома, было много дыма. Где-то слышались крики, пожалуй кричали раненые.

Подошла к своему дому, а во дворе нет никого. Дом еще раньше горела, не было крыши, дверей, окон. Я забежала в дом. Под печью спрятался отец. Он сказал, что мать с младшей сестрой пошла еще до начала стрельбы на Кончишку, а где еще две сестры, он не знает. Тогда пришла сестра Анна, она пряталась на огороде. Мы с ней пошли на огород. Только хотели скрыться в пределе, а тут к нам подошел мадьяр. Другие каратели побежали дальше по огородам убивать тех, кто там прятался. Мы стояли перед ним, плакали, а трясло нас так, что до сих пор страшно вспоминать. Мадьяр нам сказал, чтобы мы шли ко двору, потому что здесь нас смогут убить. Мы пошли во двор, а он за нами. Посадил нас на крыльцо, и приказал, чтобы мы никуда, не дай Бог, не ходили, и ушел. А мы сидели с Анной, и ждали, что каратели вернутся нас убивать.

Через некоторое время, когда все стало стихать, послышались голоса соседей. Отец тоже вылез из своего укрытия, вышел посмотреть, что там на улице. Затем прибежали мама и старшая сестра Тоня. Все мы пошли смотреть, кому можно помочь. А потом начали хоронить убитых. Ямы копали на огородах, не слишком глубокие. Составляли убитых и закапывали. Взрослые копали ямы, а мы, дети, закапывали. Потому что очень все спешили, боялись, что после обеда вновь придут каратели.

Если ад существует, то мы его видели. Оно было 7 июля 1942 на нашей улице. И не дай Господь еще что-то подобное пережить. Ночевать мы пошли к родственникам на Кончишку, потому что на нашей улице было страшно. И почти до самого конца оккупации часто убегали из дома, если даже слышали стрельбу где-то далеко. Очень мы были напуганы ".

Кострова (Новикова) Агриппина Фоминична, 1922 г.р.

"С утра 7 июля все были дома: мама, отец, младший брат Николай. Мы собирались завтракать. Но тут началась стрельба, потом начали гореть дома. Мы бросили все и побежали через дорогу, через соседский двор прятаться к лозе, растущей за огородами. Бежало много людей, все плакали, кричали.

Мадьяры были на огороде. Они стреляли по людям, некоторые гнались за женщинами, за детьми с ножами. Я упала в черту, потому что за что-то зацепилась. На меня падали убитые, они защищали меня от пуль, поэтому я и осталась жива. Видела, как убили мою маму, Новикову Александру Трофимовну. За ней гнался убийца с ножом, ударил два раза в спину, и она побежала назад, к домам. Там ее и добили из автомата. Господи, такой кошмар. Говорили мадьяры на своем языке, я только поняла слово "капут", а потом они ушли. Неподалеку от меня лежала тетя Ульяна (Дидкова Ульяна Константиновна) и собой прикрывала девочку Надю, лет шести. Тетя была ранена, но не тяжело. Когда все затихло, она пошевелилась и спросила, есть ли живой. Тогда я начала вылезать из-под убитых, была вся грязная, в крови. Неподалеку от меня лежали убитые отец, Новиков Фома Никитич и брат, Новиков Иван Хомич. У брата была отрезана голова.

Потом подошли те, кто остался жив. Все плакали, были в страхе. Сразу начали хоронить убитых. Подошли люди со второй улице, с Прилеп, там никого не убили. Вырыли большую яму. Я из дома принесла коцу и простыню. Положили всех рядом, детей в ногах, закрыли простыней и засыпали. Еще утром у меня была семья, а после обеда я осталась одна. Так мне было горько, так грустно, что не знаю, как сказать. До самого вечера я помогала хоронить людей, а потом пошла домой. Дом нашу не сожгли, но внутри все было перевернуто, избитое. Даже в печи все перевернули. Сколько же в мадьяр зла было против нас, что все наше им мешало.

Ночевать пошла к соседям, потому что дома одной было жутко. Но и там мы не спали, а все ждали, что вернутся мадьяры нас прирезать. Только через неделю я пришла жить домой вместе с тетей, потому и тоже осталась одна. А я очень долго ходила на могилу к родителям и все плакала, скучала ".

Пикулев (Быкова) Нина Илларионовна, 1926 г.р.

"Рано утром мы были у деда, Быкова Андрея Ивановича и тети, Быковой Пелагеи Андреевны. Тетушка была монахиней, звали ее матушка Рахиль. Здесь с Ковалевки (ул. Партизанская) какой-то парень прибежал и сказал отцу, чтобы мы все прятались, потому что на Ковалевке всех избили и сейчас бьют Синяковцы. Мы побежали прятаться. А семья у нас была большая: отец, мать и нас семеро детей. На руках у матери был Василий, которому еще не было и года, а я вела за руку четырехлетнюю сестру Валю. Сестра Настя повела корову в Кончанское логи прятать, а мы побежали прятаться за кладбище. Дед с тетей с нами не пошли. Мать все гнала Саши, брата, которому было 19 лет, чтобы он бежал прятаться дальше с другими мужчинами. Но и отец и брат остались с нами. Мадьяры подъехали на подводах. Одеты они были в гражданскую одежду, говорили на русском языке. Мы спрятались за кладбищем, там были ямы, где брали глину. К нам пришла Горбунова Евдокия с детьми Мишей, Харитиной и Стехой. Они прятались ниже нас, во второй яме, но подошли два парня из тех, что приехали и сказали, чтобы она пряталась, а то они не убьют, а другие могут убить.

Нам было очень страшно, мы плакали, молились. К нам подошел мужчина среднего роста, в военной форме, с ножом в руках. Мы уже думали, что это наша смерть. Он попросил у нас веревку связать гусей. Какая-то женщина дала ему веревку. Он забрал отца и брата с собой, чтобы они везли на телегах в Путивль награбленное. Забирали у людей гусей, телят, коров, лошадей, вещи.

Затем началась стрельба, по нам стреляли из Кончишкы (ул. Первомайская). По ямам пряталось много людей. Во время обстрела были ранены Настя Короткая и Пелагея Кольчужная. Кольчужная через некоторое время умерла, ей оторвало ногу, а Настя осталась жива.

После обстрела каратели уехали в Путивль, с ними поехали брат и отец. Мать с нами забежала домой, взяла какой-то еды, вещи и хотела бежать к другой деревни, к родственникам. А тут пришли ей и сказали, что убит деда Андрея и тетю. Там еще были убиты. Мать пошла прятать их, и мы к вечеру были дома. А вечером пошли в Бунякин. На второй день вернулись домой. Брат Саша был дома. С телегой он доехал до Линова, а там брата отпустили, потому что у него был пропуск. Он и раньше возил грузи в Путивль. Отец где-то неделю сидел в тюрьме в Путивле, а затем староста привез его и дяди Василия, которого тоже взяли в то время.

Долго мы боялись ночевать дома, но куда бы же мы шли с детьми. Не дай Бог пережить что-то подобное ".

Гридина Пелагея Иосифовна, 1926 г.р.

"Рано утром все делали свои дела, никто не ожидал беды. Мать возилась у печи, мы помогали по хозяйству. Затем внизу села, на Байдиривци (ул.Набережная), началась стрельба, видно было, что горели дома. Село жгли и раньше, поэтому никто сначала очень не испугался. Я собралась за водой, а мать (Гридина Прасковья Федоровна) и сестра не пускали, но я пошла. Никто меня не останавливал, еще несколько женщин шли к колодцу. Только вниз пробежали 5 человек в военной форме. Принесла я воду, все были в доме. Стреляли уже у колодца и это нас начало пугать. Что происходило никто не знал. К нам в дом пришли соседи Подшивайловы. Они взяли с собой одежда похорон, на всякий случай.

Был праздник Ивана Купала, все начали молиться. Сестра моя, Антонина, смотрела в окно и рассказывала, что происходит на улице. Она сказала, что мадьяры уже близко. Тогда мы все побежали прятаться в подвал. Туда еще бежали люди, жившие неподалеку от нас. Собралось там 32 человек. Стояли мы плотно прижавшись друг к другу, потому что подвал был невелик. Последней пришла Подшивайлова Анна с маленькой дочкой Валей, которой было месяца два-три. Ребенок очень плакала, поэтому все не слишком хотели, чтобы Анна шла в подвал. Но мой отец (Гридин Иосиф Александрович) сказал, что может благодаря этому ребенку Господь спасет всех. Он взял ребенка на руки и стал у дверей, которые были приоткрыты, чтобы ребенку было чем дышать. Мы все молились, плакали и прощались друг с другом. А так всем хотелось жить, потому что мы почти все были молоды. Три раза в наш двор заходили убийцы, три раза проходили у дверей, и никто не заглянул в подвал. Видимо, Господь сжалился над нами .. Сколько мы там были, не знаю: час, или два, или меньше. Мне показалось, что половину жизни. Мы не знали, что творилось на улице, только слышали, что калитка перестала стучать, и стрельба и крики слышались все дальше от нашего дома.

Затем дверь открыл сосед Подшивайлов Иван Родионович и спросил нас, мы живы. Он прятался на чердаке дома. Крыша на доме сгорел, а потолок уцелела. Сосед все видел. Когда убийцы пошли дальше, к Синякивкы, Иван Родионович слез, чтобы найти своих ридних.У подвале их не было.

Придя в себя, взрослые пошли на улицу, а меня оставили дома. Я так испугалась, что среди бела дня боялась заходить в родной дом. Так я и стояла у ворот и плакала, пока пришла мама и забрала меня с собой. Мы пошли хоронить родственников, живших недалеко от нас. На улице лежали убитые, было очень страшно. Все плакали и боялись, что после обеда придут добивать тех, кто остался в живых. Хоронили всех быстро, на огородах, по несколько человек в одной яме. Кого можно было умыть - омывали, а во многих лица были повреждены. Очень много было горя. Ночевали дома, но никто не спал, все боялись. Не дай Господь пережить что-то подобное ".



Количество показов: 2185
Рейтинг:  3.56
ВКонтакт Facebook Google Plus Одноклассники Twitter Livejournal Liveinternet Mail.Ru

Возврат к списку